Фотограф из Мариинки распродает уникальные архивы из-за скандального увольнения

В период пандемии коронавируса петербургский Мариинский театр стал образцом стойкости: открылся одним из первых, город ещё пустовал, был закрыт Эрмитаж и кафе с ресторанами – а там уже мужественно дирижировали. В сентябре хор Мариинки и вовсе отправился на гастроли на Дальний Восток. При этом по городу ходил слух, что труппу косит «корона», а ещё театр якобы увольняет сотрудников (впрочем, такие слухи ходили про все бюджетные учреждения культуры).

Фото: facebook.com

Всё это осталось бы на периферии пандемических реалий (мало ли какие слухи сейчас ходят), если бы я однажды не увидела в соцсети пост фотографа Валентина Барановского: «Привет всем. Подцепил 13.09 ковид в театре. 30.09 уволен из Мариинского театра по старости. Болею, лечусь, оцифровываю плёнки балетов и опер. Буду продавать весь архив Кировского- Мариинского театра. Много коробок. Ищу клиентов и покупателей. Уникальные фото 70-90х годов. Разбираюсь. Поправляюсь. Получил 25 тысяч рублей за сентябрь. Последняя зарплата. Так платят профессионалам фотографии. На лекарства и хлеб хватит. Бог поможет».

Тут же любители и фанаты балета пишут, что в «доинтернетовские» времена «зацеловывали до дыр» снимки Барановского, а бывшие артисты театра постят фото легендарного фотографа Мариинки.

Барановский работал с театром (тогда ещё Кировским) с семидесятых годов. Снимал, например, последнее явление советской публике Михаила Барышникова, а также Мориса Бежара, Рудольфа Нуреева, Ролана Пети, Родиона Щедрина, Бориса Эйфмана. То есть его архив для Мариинки – настоящее сокровище.

Все знают, что балетный мир жесток, а из слов Барановского складывается впечатление, что он готов продать уникальный архив высококлассных снимков примерно так же, как петербуржцы продают на блошином Удельном рынке советские фарфоровые сервизы, и звучит это унизительно. Вот что пишет о ситуации жена Валентина Нина: «Театр не постеснялся больному сотруднику прислать домой почтовое уведомление о том, что с 1 октября он в театре никто, уволен, и должен эту бумажку срочно подписать и передать в отдел кадров. Вот так-то! Вставай с одра и бегом увольняться». Сейчас Барановский вместе со всей семьёй болеет коронавирусом. «МК» фотохудожник показал заявления, написанные им руководителю театра Валерию Гергиеву и в Трудовую инспекцию. Вот как заканчивается письмо Гергиеву: «Я не согласен с моим увольнением. Но если Вами принято такое решение, я не считаю необходимым его оспаривать. Очень надеюсь, что моё сотрудничество с любимым театром не закончится, что мой личный архив будет востребован и уникальные материалы истории и славы великого театра не канут в лету». В инспекцию Барановский отправил свой трудовой договор, отметив, что с 2012 года он был штатным фотографом Мариинки, и каждый год этот договор продляли, а в этом году просто уведомили, что не будут дальше сотрудничать, хотя фотохудожник в этот момент вообще был на больничном, не говоря о том, что он работает с театром гораздо больше пяти лет, на которые можно заключать срочный договор – и просит проверить законность увольнения.

«МК» созвонился с болеющим мастером, чтобы обсудить отношение театра к сотрудникам и будущее его огромного уникального архива.

— Расскажите, что сейчас происходит с вашим архивом, какие у вас на него планы?

— По поводу архива мне сейчас звонят из театра, хотят создать комиссию и выкупить его. Это тысячи негативов, слайдов, огромный массив данных, не говоря о том, что снято на цифру с 2005 года в высочайшем качестве. Репетиции, встречи, творческие вечера, спектакли. В той или иной форме я работал с театром с 1972 года. Например, я снимал самый последний вечер Барышникова перед его эмиграцией. И я всегда всю технику, все покупал за свой счёт. Часть снимков покупал театр, с московским журналом «Балет» я тоже сотрудничал, в 2010 году получил премию Минкульта «Душа танца». Но по большей части все остаётся в архиве, надо оцифровывать, систематизировать. Конечно, это должно быть в театре. Но этим должен заниматься я как автор, без меня сложно разобраться, понимаете?

— А театр вам не предлагает вернуться ни в какой форме, хотят только архив?

— Вернуться, конечно, не предлагают. Мне 72 года, я все равно должен был уйти. Я и сам просил, чтобы у меня был ученик, преемник – все-таки я уже в возрасте, тяжело бегать по трём площадкам театра, все снимать. И вот меня сначала познакомили с молодым человеком, потом сказали, что он теперь будет работать на моем месте. О том, что со мной не продлят договор, сказали в августе. А в сентябре, когда я был на больничном, на почту пришло уведомление, что нужно прийти в театр, подписать документы. Я сказал – ну уж нет, вот выйду с больничного, тогда все подпишу. Я же сам принёс коронавирус из театра, там эпидемия, теперь у меня болеет вся семья.

— Но Мариинский театр ведь открылся одним из первых. Когда все ещё было закрыто, в том числе Эрмитаж.

— Я вышел на работу 3 августа и работал до конца сентября, пока не заболел. Но я зла на театр не держу – он все равно был и будет, а сам я был таким же молодым, как люди, которые сейчас приходят туда работать. Переживаю только за качество – ведь, например, мой преемник никогда до этого не снимал в театре. Пока я работал – не раз видел, как сотрудники снимали что- то на телефон. Я предлагал: давайте я сниму на профессиональную технику, качественно, а они говорят: нет, нам не надо, мы уже так сняли и отправили.

Меня, по сути дела, уволили незаконно, мне с 2015 года должны были оформить бессрочный договор. Любой суд встанет на мою сторону, но судиться с театром я не собираюсь.

Истoчник: Mk.ru

Комментарии закрыты.