Назван истинный вдохновитель указа Ельцина о свободной торговле

К тридцатилетию указа о свободе торговли хочется разобраться, чему этот, один из многих сотен указов президента Ельцина, больше обязан своей славой: красивому слогану или практическим последствиям. Думаю, вынесение в название указа принципа свободы торговли стало для многих важным сигналом серьезности намерений новой власти. Но намного важнее то, что он практически сразу дал потребителям, даже ничего о нем не слышавшим, возможность купить любые нужные товары, от еды до автомобиля, а продавцам и производителям этих товаров прокормить свои семьи. Указ разрешил всем организациям и гражданам не только торговать почти всеми товарами и почти везде, но и беспошлинно завозить их в страну (это, правда, в 1997 году отменили). И миллионы «челноков», потерявших работу или еще числившихся в организациях, где они не получали реальную зарплату, повезли из-за рубежа и с предприятий других городов все, на что был спрос в их городе. Очевидно, что такая свобода без ответственности продавцов за то, что продают, для потребителей чревата большими неприятностями. Но уже через несколько дней был принят и вступил в силу закон о защите прав потребителей, ограничивший свободу торговли ровно в той мере, в какой это разрешено Конституцией.

Фото: Алексей Меринов

Насколько необходим был тогда этот указ? Крайне необходим! Тем, кто не жил в то время, трудно поверить, что в магазинах может быть пусто. Спрашивают с насмешкой: как же вы тогда выжили? Отвечаю, поминая Тютчева, что умом это не понять. И рассказываю анекдот 1980-х о шести противоречиях развитого социализма: «Безработицы нет, но никто не работает. Никто не работает, но все получают. Все получают, но ничего не купить. Ничего не купить, но у всех все есть. У всех все есть, но все недовольны. Все недовольны, но все голосуют за».

Я тогда работал в Институте социально-экономических проблем АН СССР, где изучали развитой социализм, и для меня этот анекдот был лучшей его метафорой. Административно-командная экономика дошла до абсурда, сохранить ее было невозможно. Ельцин с командой экономистов-реформаторов решали задачу перехода от нее к принципиально другой — рыночной — экономике. Задолго до этого наш соотечественник Илья Пригожин, нобелевский лауреат 1977 года по химии, доказал, что в термодинамической системе переход от одного устойчивого состояния к другому возможен только через состояние хаоса. Думаю, так же и в обществе, только для него последствием хаоса с высокой вероятностью может стать не желанное новое состояние, а быстрая деградация и гибель. Боюсь, реформаторы этого не сознавали, что придавало им смелости, но не мудрости.

Когда 2 января 1992 года цены были «освобождены», потребители, видя, с какой скоростью продавцы меняют ценники, моментально смели с прилавков все, что там было. А без предложения нет потребления, так что намерение реформаторов создавать в России рынок постепенно и под своим контролем оказалось неисполнимым, и указ о свободе торговли стал для них вынужденной мерой. Думаю, именно свобода торговли, данная указом, плюс очень существенная гуманитарная помощь из-за рубежа спасли тогда новую власть, дав ей передышку для укрепления и реализации своих намерений.

Те, кого этот очевидный для меня факт побудит поинтересоваться, откуда взялся указ о свободе торговли, узнают, что у него был «отец», и это отнюдь не Ельцин, Гайдар или Чубайс, в планы которых он вообще не входил, а тогда 26-летний член Верховного Совета РСФСР, депутат от Санкт-Петербурга Михаил Киселев. В конце 80-х мы были товарищами по ленинградскому клубу «Перестройка», а в 1994–1995 годах вместе работали в Государственной думе, и могу засвидетельствовать его светлый ум, отсутствие политической ангажированности и такую степень нонконформизма, которая поставила его вне всех элит того периода. Следующие выборы в Думу он проиграл, и я, к сожалению, мало что знаю о его дальнейшей судьбе. Но поскольку его роль в российской истории осталась незамеченной, хотел бы воздать ему должное и показать, прежде всего нынешним молодым, откуда брались столь уникальные люди. Вот как он сам описывал появление знаменитого закона в последней найденной мной публикации в журнале «Форбс» в 2010 году:

«Идея отдельной нормы, отменяющей все торговые ограничения и таким образом жестко взрывающей старые формальные нормы и стереотипы поведения и поощряющей предпринимательскую инициативу населения, была известна по опыту реформ Бальцеровича (польский премьер-реформатор конца 80-х. — П.Ш.). … Но подготовленные к октябрю 1991-го проекты исходили именно из идеи «контролируемого», дозированного и управляемого реформирования и, естественно, такого рода норм прямого действия не включали. Тогда к моим робким аргументам относительно непоследовательности, в том числе и в этом вопросе, Егор Тимурович (Гайдар. — П.Ш.) остался глух. И лишь к концу декабря, когда критическая ситуация со снабжением в городах стала очевидной, я, постоянно к этой теме возвращаясь, получил «добро» на подготовку соответствующего проекта… Таким образом, указ «О свободе торговли» появился не как идейно логичная мера реформаторов, а как мера, скорее вынужденная обстоятельствами. И симптоматично, что готовило и согласовывало его не само правительство, а некий «инициативщик».

Однако история на этом не закончилась. Указ все не появлялся, а через некоторое время меня пригласили на совещание к Гайдару, где в качестве проекта указа обсуждался мой текст, дополненный целым рядом принципиальных поправок, полностью выхолащивающих его практическое и идейное содержание. Боязнь потери контроля, пусть и иллюзорного, брала свое… На совещании в первую очередь усилиями Сергея Васильева часть этих правок удалось отвести. Но в подписанный президентом указ все же вошли такие несуразные и прямо вредительские пункты, как «предельные торговые надбавки». То есть традиция под видом контроля создавать поводы для административного рэкета восходит к самым первым и, казалось бы, даже наиболее радикальным действиям «правительства реформ».

После этой истории, и особенно когда в течение пары месяцев стала очевидностью проинфляционная политика правительства, я окончательно дистанцировался от «гайдаровской команды». Никакого «шока» не было — вместо разумной и последовательной хирургической жесткости было отрубание кошке хвоста по частям, с особым «гуманизмом».

Думаю, все, что последовало за этим, подтверждает правоту оценок Михаила Киселева. Свобода торговли за 30 лет только сужалась, и не всегда в интересах потребителей. А ведь она не только символ, но фундаментальная основа рыночной экономики. Раз появившись, она делает неизбежной свободу производить товары и оказывать услуги и создает конкуренцию, которая и есть главный защитник потребителей. Очень важно напоминать об этом сейчас, когда бурный рост цен искушает потребителей требовать от государства «прижать жадных торгашей», а власти, прекрасно понимая даже не бесполезность — вредность таких попыток, не решаются честно говорить об этом с гражданами. Напомню, несмотря на беспрецедентные государственные меры по сдерживанию цен на сахар и растительное масло в прошлом году, они выросли выше среднего, а как эти меры скажутся в году нынешнем, когда их уже не используют, нам еще предстоит узнать.

Возможности государства влиять на цены весьма ограничены и сводятся к обеспечению добросовестной конкуренции на рынках. Но у него есть все возможности, чтобы исполнить свой долг перед теми, для кого нынешний рост цен наиболее тяжел, а это прежде всего низкодоходные семьи с детьми, безработные, многие пенсионеры. Благодаря свободе торговли в магазинах есть все, но им не всегда доступно самое необходимое. Поэтому им и всем нам срочно нужен указ о социальной защите нуждающихся. Эта мера, тоже вынужденная, могла бы стать столь же знаковой духовно и спасительной материально, как указ о свободе торговли 30 лет назад.

Истoчник: Mk.ru