В пандемию коронавируса в России выявили уникальный феномен: мужчины крепче

В первые два года пандемии Россия продемонстрировала гендерный феномен: если практически везде в мире ожидаемая продолжительность жизни (ОПЖ) сильнее упала у мужчин, то у нас по непонятным причинам — у женщин. В причинах этого уникального явления решили разобраться ученые МГУ им. Ломоносова.

Фото: АГН «Москва»

Ситуацию в России доктор экономических наук, профессор, заведующая кафедрой народонаселения экономического факультета МГУ им. Ломоносова Ирина Калабихина называет странной. Аналитические данные, собранные со всего мира, наглядно показывают, что проигрывают мужчины. Мужская сверхсмертность везде росла более высокими темпами, чем общая сверхсмертность, и почти нигде COVID не внес диссонанса в разрыв гендерной статистики. После введения массовой вакцинации в Европе люди старше 65 лет стали умирать ощутимо реже, но везде мужчины демонстрировали худшую выживаемость.

Однако данные Росстата говорят, что в России тенденции совсем другие – если в 2019-2021 годах потери ОПЖ среди мужчин составили 2,73 года, то среди женщин – 3,66 лет. Разница почти в год – колоссальная. Высказывалось уже немало гипотез на эту тему. Что влияние могли оказать уровень доходов населения, миграция, безработица, климат, доля пенсионеров в регионе, обеспеченность врачами, самоизоляция, занятость и многое другое, но единой причины пока никому установить так и не удалось.

Исследователи из МГУ попытались раскрыть тайну женского демографического проигрыша в пандемийные годы. Они исследовали различные факторы (детерминанты), которые могли оказать влияние на эту ситуацию. «До сих пор были попытки изучить детерминанты избыточной смертности не применительно к половым различиям, мы же решили провести исследования причин по половому признаку. Мы видели, как росла в стране продолжительность жизни в течение десятилетия накануне COVID, но пришла пандемия — и мы потеряли сбереженные жизни. И по полу у нас были разные реакции на кризис, в результате чего сформировался странный российский феномен женского проигрыша», — рассказывает  Ирина Калабихина.

Мужской проигрыш в пандемию был подробно «разжеван» в публикации в журнале The Lancet. Аргументов несколько: генетический фактор (наличие второй Х-хромосомы у женщин), гормональный (более высокую выживаемость женщинам обеспечивает женский гормон эстроген), иммунный ответ (врожденный и адаптивный иммунитет у женщин сильнее), повышенная склонность мужчин к курению, более развитая у женщин привычка к ежедневной личной гигиене, игнорирование врача при заболевание и оттягивание визита к нему у мужчин. По всем приметам и у нас мужчины должны были вымирать более высокими темпами, но этого не случилось.

Российские ученые считают, что роль в гендерной смертности могут иметь и социологические факторы. Например, недостаток ресурсов делает менее доступными платную медицину, хорошее питание или личный автомобиль, что повышает риск контактов. Кроме того, у нас феминизированы профессии в контактной сфере услуг, что также повышает риск контактов среди женщин. Или низкий уровень цифровизации в регионах вынуждает людей к личным встречам.    

Ученые из МГУ анализировали и такие факторы, как разрыв в уровне занятости по половому признаку, а также в уровне оплаты труда; соотношение времени, затраченного мужчинами и женщинами на ведение домашнего хозяйства; количество врачей и среднего медперсонала в регионе во время пандемии, процент мужчин и женщин, пользующихся госуслугами через Интернет или совершающих онлайн-покупки и пр.

— Мы выяснили, что преобладание ковидной женской смертности зафиксировано в абсолютном большинстве регионов, за редким исключением, которое представляют собой модернизированные Москва и Питер, а также некоторые регионы с не очень достоверной статистикой, и составили модели по мужской и женской сверхсмертности, — рассказывает Калабихина.

В результате, как продолжает эксперт, демографическая история не сработала: «Часть хрупких мужчин мы потеряли в пандемию, и предположили, что ответ может быть в том, за счет каких возрастов? Оказалось, женщины от COVIDа умирали чаще в пожилом возрасте, тогда как мужчины — в молодом и среднем. Пока мы размышляем об этих результатах».

Изучая фактор гендерного неравенства (по занятости и доходам) ученые пришли к выводам, что у женщин было меньше ресурсов, чтобы справиться с проблемами в пандемию, но мужчинам приходилось испытывать большие нагрузки по работе, что негативно сказывается на дожитии Однако, как отметили исследователи, в других странах гендерное неравенство не привело к женской сверхсмертности. Возможно, потому, что эффект гендерного неравенства в других странах компенсировался мерами социальной поддержки.

Еще одно наблюдение. В первые две волны пандемии и мужчины, и женщины тратили больше времени на ведение домашнего хозяйства, но все же основной «удар» пришелся на женщин. Поскольку мужчины чаще были дома, у них было меньше возможностей заразиться на работе (безработица также в этом плане оказалась им на пользу). Уход за детьми не сказался на уровне смертности никак. Зато положительная связь обнаружилась между концентрацией врачей и женскими потерями (для мужчин такой связи нет): ученые объясняют это тем, что женщины чаще работают в сфере здравоохранения. А вот из всех онлайн-сервисов, включая госуслуги, на защите населения от заражения сказалась исключительно дистанционная торговля. Причем… в отрицательном смысле. В регионах с более высоким процентом пользователей онлайн-магазинов оказались более высокими уровни заболеваемости и смертности среди женщин. Возможно, причина в том, что в таких регионах просто выше и уровень офлайн-мобильности населения, предполагают ученые.

Студент магистратуры экономического факультета МГУ им. Ломоносова Михаил Максимов рассказал о том, какие гипотезы не подтвердились. На потери никак не повлияла доля учителей в регионе (предполагалось, что, поскольку в школах чаще работают женщины, это могло стать одной из причин их сверхсмертности). И все же это неточно. Перевод школ на дистанты проводился на муниципальных уровнях, и по этим данным невозможно получить объективную картину. Расходы на здравоохранение в том или ином регионе также оказались незначимыми. Предполагалось также, что в городах риск распространения инфекции выше, как и в многолюдных домохозяйствах (больших семьях). Однако эти параметры в схему так и не уложились, поскольку привели к путанице данных. Не удалось также включить в модель такие факторы, как индекс самоизоляции и уровень вакцинации, так что многие вопросы остаются открытыми.

Но вот что самое любопытное – и также требующее отдельного научного пояснения. В 2022 году женщины практически вернулись к доковидному уровню ОПЖ, а мужчины – нет! «Хотя по женщинам пандемия ударила сильнее, они смогли быстро компенсировать падение. Возникают вопросы — почему так? Мужчины долгосрочно пострадали от пандемии, что продемонстрировало хрупкость их организмов», — говорит Михаил Максимов.

Другие эксперты отмечают, что некоторые детерминанты, которые могли бы оказать влияние на ситуацию, пока остались за скобками исследования. Например, не изучалось, каково влияние брачного фактора. «Косвенно мы пытались оценить влияние размера домохозяйства, но это оказалось сложным. Если членов семьи немного, женщины чаще ходят в магазин, повышая риск контактов; если есть внуки – они приносят вирус, это работает симметрично. Как и при сравнении жизни в городе или селе различий не оказалось: в городе доступней медпомощь, зато в селе меньше контактов и сложнее заболеть, так что одно компенсирует другое», — отмечают исследователи.

Исчерпывающего объяснения у русского феномена пока не нашлось, но исследования продолжатся.

Истoчник: Mk.ru