Восстановление сельских церквей становится массовым хобби

Бывает, едешь по дороге через поля и деревни — и вдруг, как видение, на соседнем холме, за пашней или рощей, возникает когда-то величественный, а сейчас полуразрушенный храм. Он не пугает, но и романтического ореола, как развалины римских форумов, не создает. Разоренный бурным и несчастным для нас ХХ веком сельский храм смотрит на нас светло и грустно: забыли меня, да? Ну что ж… Не все, однако, проезжают мимо — есть те, кто берется спасти.

Храм Михаила Архангела в Хотилове.

тестовый баннер под заглавное изображение

Возвращение к жизни старинных сельских храмов — обычно полуразрушенных или переделанных под сугубо мирские нужды вроде колхозных зернохранилищ, гаражей, клубов — началось, конечно, не вчера, а в самом начале 90-х годов прошлого века. Но быстрым и успешным это возвращение было лишь в городах да самых крупных и богатых селах. В селах поменьше и уж точно там, где «неперспективные деревни» прекратили свое существование, церкви так и остались стоять. По подсчетам энтузиастов, речь идет примерно о 10 тысячах храмов, заброшенных, полу- или почти разрушенных.

Вот заброшенное село на самом востоке Костромской области. Посреди еще лет двадцать назад крепких изб, часть из которых уже распилена на дрова ушлыми мужиками с бензопилами, стоит продолговатая постройка, в которой наметанный глаз сразу, несмотря на отсутствие главки, опознает церковь. Несчастный деревянный храм строили как Михайловский в Первую мировую — но как пришла пора освящать, грянул революционный 1917-й. Так и не освятили, а в здании работал клуб — вот и сцена, где полагается быть солее, вот и обтянутые дерматином ободранные кресла зрительного зала. Ветер треплет последние афиши — 2009 года…

Если ничего не делать, этот храм-клуб, конечно, ждет та же участь, что и деревенские дома, — целый «сельсовет», то есть сельское поселение по-нынешнему, упразднили, что вы хотите. Распилят на дрова то, что пилится, остальное сгорит и догниет. Тайга вырастет, как тут и была пятьсот лет назад, до прихода русских поселенцев. Каменные церквушки, точнее, их руины простоят подольше, но и они в конце концов растворятся в лесу. Вместе с деревеньками и селами, которые пока стоят, но год от года обезлюдевают. Храм и село вокруг него связаны, как мачта и флаг с кораблем.

У кого-то от печальных перспектив опускаются руки — раз так, раз ничего не исправить, пора в мегаполис. У других же людей включается упрямство: не бывать такому, чтобы умирали храмы, а вслед за ними и земля, освоенная еще далекими предками! И хотя, конечно, не флаг обеспечивает кораблю плавучесть, но именно флаг — символ. С него и начнем.

Фото: nasledie-iris.org

Ни шагу без энтузиастов

Пожалуй, первый по-настоящему известный пример «народной» реставрации, когда на возрождение старинного сельского храма собирали всем миром и собрали, — это церковь во имя Архистратига Михаила в селе Хотилово Тверской области. Храм стоит прямо на трассе М10 («старой Ленинградке») так, что дорога даже делает в этом месте изгиб: пожалели в свое время сносить памятник архитектуры (заложена церковь в 1745 году, проектировал ее Савва Чевакинский, дорабатывал уже в XIX веке Василий Стасов — оба архитекторы первого ряда). В девяностые годы и даже в начале нулевых выглядел храм как обычная сельская руина, хоть и памятник, и стоит на самой дороге. Однако в середине 2000-х на нем появились огромные баннеры, приглашавшие внести лепту в восстановление. «Именные кирпичи» и прочие нехитрые схемы пожертвований, привлечение волонтеров — и вот сейчас этот храм выглядит совершенно по-другому.

Это лишь один пример такого «краудфандинга» и волонтерства на восстановлении сельских храмов — подобных случаев, конечно, были десятки и сотни только в Центральной России. Но до середины 2010-х годов не приходилось говорить о реставрации сельских церквей как об особом секторе общественной деятельности. Именно тогда появились сразу несколько фондов и организаций, которые стали заниматься этим профессионально. Или, иначе говоря, системно.

— Наш фонд скоро отмечает свое девятилетие, и сейчас, в отличие от 2016 года, уже есть достаточно серьезное сообщество энтузиастов, которые занимаются сохранением сельских храмов, — говорит Ольга Шитова, директор одного из старейших в этой сфере фондов. — Организуются автономные некоммерческие организации, фонды, за сохранение храмов берутся и местные приходы. Наш сектор уже в общих чертах сформирован и начинает набирать объем, становится заметным для государства и общества. Причем объем набирается прежде всего за счет не расширения существующих НКО, а за счет создания новых и вовлечения в орбиту нашего дела новых активистов.

Это уже технология

Одна из недавних инициатив — Школа хранителей храмов, за два потока она уже выпустила 55 человек из двух десятков регионов России. Каждый из выпускников — готовый куратор своего «проекта», то есть нуждающегося в восстановлении памятника в виде храма (и иногда барской усадьбы). Итого: работа сдвинулась с мертвой точки на 53 храмах и трех усадьбах.

Но всего «заброшек» в России — около 10 тысяч (и это только церковные здания). И потому подобные школы — лишь начало процесса. Однако главное, пожалуй, сделано: восстановление храмов превращено в своего рода технологию.

— Конечно, помимо собственно реставрационных есть и организационные технологии, — подтверждает Ольга. — Активному энтузиасту, вовлекающемуся в возрождение храма, предстоит узнать, как выстроить весь процесс. Какие должны быть первые шаги, куда обращаться, какие документы нужны, на какие этапы делится работа, где и каких искать специалистов. Самому же активисту придется стать менеджером, координатором восстановления — иначе не получится.

Ограничений по профилю и уровню образования здесь нет — но работа эта непростая и совсем не быстрая. Вкратце схема такова: нужно определить собственника (балансодержателя) здания, а дальше с его согласия — собрав на это средства — выполнить проект консервации и собственно консервацию. Лишь после этого имеет смысл делать проект реставрации, а затем приступать к этой — главной части задачи.

В некоторых случаях законсервировать церковь — обычно так делают с деревянными храмами, где каждый год с худой крышей сильно приближает к гибели, — можно и без лишнего документооборота. Но спросить разрешения у собственников — это иногда епархия, а иногда и «по понятиям» жители села — обязательно нужно. Такие волонтерские выезды на консервацию начали уже достаточно давно в церковном фонде «Общее дело». Но, так или иначе, полностью восстановить объект без «бюрократии» не получится. Особенно сложным становится дело, когда речь идет о памятнике архитектуры, на языке нормативных актов — объекте культурного наследия.

Сохранившиеся фрески — большая удача для реставраторов.

Две стороны ОКНа

В России вообще-то одно из наиболее прогрессивных с точки зрения сохранения наследия законодательств в мире. «Права» памятника защищены от и до — предусмотрены понятия предмета охраны (описания, что должно при любой реставрации и приспособлении остаться неизменным), охранной зоны, а сама реставрация — лицензируемая отрасль. С обычными строителями на объект культурного наследия и не суйся — а уж тем более не моги чинить памятник «хозспособом», то есть руками, гвоздями и рубероидом.

Вот только чаще всего те, в чьей собственности и ведении находится объект, просто не могут себе позволить дорогой (как в Европах!) процесс реставрации. А потому часто памятники… просто не трогают, а они деградируют.

— Статус объекта культурного наследия — это действительно палка о двух концах, — говорит Ольга Шитова. — С одной стороны, это безусловное благо для сохранения памятника, если он попадает в списки для включения в федеральные и региональные программы консервации, реставрации. Относительно консервации — за государственный счет разрабатывается проектно-сметная документация, что само по себе крупные средства. За два или три последних года более сотни храмов прошли консервацию по федеральной программе.

Но всего заброшенных церквей, как мы уже знаем, — около 10 тысяч. Половина из них имеют охранный статус. И если в год по программе Минкульта спасают около 50 объектов, становится понятно: подавляющее большинство «заброшек» реставрации и даже консервации за госсчет не дождутся.

— И вот для этого большинства храмов статус объекта культурного наследия — совсем не благо, — говорит эксперт. — Это большое ограничение для местных жителей, которые хотят сохранения и проводят консервативные работы. Дело не только в ресурсах, которых в случае памятника нужно намного больше. Беда еще в том, что у регионов, особенно вдали от крупных городов, нет аттестованных реставраторов, которые имеют право работать на ОКН.

Впрочем, само признание объекта памятником — и следующий из этого запрет на пристройки и достройки — все-таки благо для большинства объектов. Ведь задача активных людей в этом случае все-таки решаема — она сводится к нахождению средств и профессионалов. А они, если есть потребность, обычно находятся.

Нужен свой храм

С годами, как говорят сами энтузиасты, движение прирастает именно за счет местных жителей («десанты» из Москвы и других мегаполисов давно уже не преобладают). Обычно те, кто наиболее активен в остальных областях жизни и не планирует уезжать из родных мест, и становятся координаторами восстановления.

— Если храм, построенный нашими прадедами, есть, то надо его привести в порядок и служить в нем — эта логика, озвученная жителями Борисоглебского района Ярославской области применительно к сельским храмам, из которых еще не все восстановлены, очень распространенная.

— Наши хранители — это люди, которые хотят ходить именно в свой храм, взяли дело в свои руки и начали действовать, — говорит Ольга. — С каждым годом их больше. Это люди, которые не будут ждать, что кто-то возьмется, и берутся действовать сами. Потому что другого варианта нет.

«Кураторы» находятся и для тех церквей, которые сейчас уже не имеют вокруг себя настоящего села: стоящих на погостах, а иногда и прямо посреди леса. За них болит душа у уроженцев тех мест (ведь опустынели они относительно недавно), у потомков их строителей и священников, наконец, у неравнодушных людей из местных епархий. А значит, есть кому хотя бы законсервировать храм. А там — как пойдет.

«Да». Но не всегда

Чаще всего вполне благожелательно относятся к инициативе и местные власти — кто-то по мере сил поддерживает (деньгами, транспортом, материалами), кто-то обеспечивает режим благоприятствования с документами. Впрочем, есть — их, правда, единичные случаи — и такие районы, где власти тихо, но отчетливо такие инициативы не приветствуют.

— Обычно это банальная история, — рассказал «МК» один из активистов, восстанавливающих храмы в Ярославской области. — Вслух чаще всего говорится, что «зачем восстанавливать храмы, если нет прихода и священников». Но это не вся правда: за этим скрывается страх того, что, если раз поддержишь инициативу, потом придется вкладываться еще и еще. Сядут, мол, на шею. Обычные дела.

Тут, конечно, возражать непросто. Но, по крайней мере, на вопрос «кому и для кого служить» ответить можно. Практика сейчас такова: там, где храмы восстанавливаются, они приписываются к существующим приходам. Значит, батюшка там уже есть и хотя бы раз в год — на престольные праздники — в таких церквях есть службы, молебны.

— Консервации хватит на тридцать лет, — говорит эксперт. — А за это время много чего может произойти. Кто знает, какими будут миграционные потоки, как будет выглядеть российская глубинка тогда, где будут востребованы храмы. Значит, в любом случае мы делаем это не зря.

…Сейчас реставраторы вовсю работают над уникальным — единственным на всем свете — барочным Казанским храмом в селе Курба под Ярославлем (да-да, знаменитый Андрей Курбский — отсюда родом). Еще десять лет назад через незакрытые окна и провалы в кровле гулял ветер, на полу лежала шелуха от осыпающихся старинных фресок. Консервацию, а потом и реставрацию «пробили» — сбором средств, государственными грантами и всем, чем возможно, — именно активисты. Вслед за церковью заметно оживилось и само село: починили дороги, приосанились старинные купеческие дома. Достопримечательность федерального уровня означает: село будет жить и дальше. А разве не ради этого, в конце концов, все и делается?

Истoчник: Mk.ru