Российский ядерщик призвал «вычистить» опасных сотрудников Запорожской АЭС

Гендиректор МАГАТЭ Рафаэль Гросси на Всемирном экономическом форуме в Давосе заявил, что на Запорожской АЭС хранятся 30 тонн плутония и 40 тонн обогащенного урана. И высказал опасение, что со станции могли пропасть сотни килограммов ядерно-оружейного материала. Это, мол, «не дает ему спать по ночам», и хорошо бы проверить запасы. О том, зачем на самом деле представители агентства так хотят попасть на АЭС, мы поговорили с бывшим начальником инспекции по надзору за ядерной и радиационной безопасностью объектов атомной энергетики Госатомнадзора СССР, доктором наук, профессором Владимиром Кузнецовым.

Фото: Global Look Press

— По-моему мнению, тут вмешались американцы, и Рафаэль Гросси мог получить указание, что называется, «потроллить» Запорожскую атомную электростанцию, которая сейчас находится под нашим контролем. Чем агентство сейчас и занимается, — говорит Владимир Михайлович. — И правильно, что его инспекторов не пускают на этот объект. Смотреть им там нечего и контролировать им там нечего.

Владимир Кузнецов напоминает, что на Украине 15 энергоблоков атомных станций, из них 6 — на Запорожской АЭС, каждый из них дает по тысяче мегаватт мощности, всего 6000 МВт в год. Станция является одной из самых крупнейших в Европе.

— Кроме энергоблоков, вторым по значимости на станции с точки зрения радиационной безопасности является хранилище отработанного ядерного топлива.

Англичане сейчас прекратили переработку отработанного ядерного топлива. Остались французы, но они никогда не брали на переработку отработавшее ядерного топлива с украинских АЭС.  Раньше Украина вывозила его в Россию, а потом стала складировать его у себя. 

Какие-то четкие цифры назвать нельзя, сайт Запорожской АЭС в течение полугода не работает. Я могу сказать, что каждый из реакторов загружают 65 тонн ядерного топлива, а их на Запорожской станции 6, соответственно, получается 390 тонн урана. Вот об этой цифре гендиректор МАГАТЭ Рафаэль Гросси и говорит. Это проектные данные, никуда от них не денешься. И там отнюдь не 40 тонн обогащенного урана, как говорит Гросси, а значительно больше.

Просто удивительно, как специалисты, которые понятия не имеют, что такое водо-водяной корпусный энергетический ядерный реактор, делают подобные заявления. Если, конечно, что-то не напутал журналист.  

Эксперт напоминает, что ежегодно из каждого реактора выгружается треть отработанного ядерного топлива — по 20 тонн, из шести реакторов — 120 тонн.

— Умножьте эту цифру на 20, то есть два десятка лет, — вот столько топлива находится на хранении у них «в хозяйстве». В каждой тонне отработанного ядерного топлива находится от 5 до 7% реакторного плутония. Но он находится внутри тепловыделяющих сборок, а не лежит в виде таблеток. Подойдите к этому топливу, к этим сборкам на расстояние меньше чем 10 метров, — и через несколько дней «отдадите концы», вас не будет.

По словам профессора, на переработку одной тонны отработанного ядерного топлива надо затратить 2,5 тысячи долларов.

— Из этого отработавшего топлива — чтобы с плутонием что-то сделать, использовать его в ядерно-взрывных технологиях — надо его еще извлечь, очистить до оружейной чистоты, а это 98% по плутонию-239. Целое дело. Все эти дилетантские заявления делаются, чтобы Россию «нагнуть», сказать: вот, мол, сколько они могут сделать из этого ядерных взрывных устройств. А у нас их и так выше крыши. Для этого нам не нужен плутоний с украинских АЭС.    

Как говорит Владимир Кузнецов, каждый грамм хранения плутония обходится в 10 долларов в год. 

— Если у нас 250 тонн плутония, а это открытые, официальные данные, нужно 5-6 миллиардов долларов в год.

— Зачем нам еще отработавшее ядерное топливо с украинских АЭС?

— В том-то и дело. У нас его и так хранится немало. Согласно договорам, которые мы ранее подписали, мы должны были те радиоактивные отходы, которые образовывались в процессе переработки, вернуть Украине. А что сделала украинская сторона? Она не стала строить для них хранилище. Теперь все это «добро» останется навечно в России. 

Потуги МАГАТЭ и желание инспекторов агентства попасть на Запорожскую АЭС профессор Кузнецов связывает с недавними событиями в Энергодаре, когда была задержана диверсионная группа из пяти человек, которая планировала устроить подрывы и убийство военнослужащих на станции.   

— В группе было два уголовника, три теробороновца, один из них был ранен, когда попытался оказать сопротивление силовикам. Если бы они прорвались на площадку станции, то могли натворить такое… Я в свое время участвовал в учениях, которые проводились на различных АЭС, и мне и голову не могло прийти, как можно на станцию попасть.

Я немало отработал на АЭС, но даже не догадывался, как это можно было сделать. А тут должны были действовать люди подготовленные, которые хорошо знали станцию и все ее узкие места. Вот в чем опасность. Это событие и заявление Гросси о том, что с «территории станции могли пропасть сотни килограммов ядерно-оружейного материала» — хорошо спланированные акты.

Вот и в «Энергоатоме» Украины назвали фейком информацию о десятках тонн обогащенного урана и плутония на Запорожской АЭС, которые можно было бы использовать в военных целях.

— Гендиректор МАГАТЭ Гросси делает подобные заявления, чтобы его инспекторы попали на станцию. Мне тут невольно вспомнился сериал «Симпсоны», где главный герой — Гомер — работает инспектором по безопасности на атомной станции, получает 6-15 тысяч долларов в год. Он любит пончики, все его мысли — о еде, он использует любую возможность, чтобы уйти с работы, чтобы выпить пива в таверне. А с радиоактивными отходами там разбираются просто — заметают веничком под половик.   

Владимир Кузнецов считает, что нам вообще следует выйти из МАГАТЭ.

— Нечего нам там делать. Ежегодно мы платим этой организации по 35 миллионов долларов. А за что?

Что касается Запорожской АЭС, то, по мнению профессора, ее надо останавливать, расхолаживать и проводить регламентные работы.

— Я об этом говорил еще в начале марта, когда в результате обстрела с украинской стороны рядом со станцией сгорел учебно-тренировочный центр. А запускать станцию, когда ситуация нормализуется.

Все разговоры о том, что на Запорожской АЭС работают якобы наши специалисты, по мнению профессора, не соответствуют действительности.

— Наши военные обеспечивают только физическую защиту станции, охраняют ее. За технологическим процессом следит украинский персонал. Если Запорожская станция вместе в Запорожской областью в дальнейшем войдет в состав России, персонал станции надо, конечно, «чистить».

На каждом блоке здесь работает порядка 500 человек, в смене — три тысячи. В эксплуатации станции заняты, по моим подсчетам, не менее 5-6 тысяч человек.

Ни для кого не секрет, что в Энергодаре немало националистов. Это мнение людей, которые хорошо знают обстановку. 9 Мая, в День Победы, три работника станции вышли с красными знаменами на площадь и тут же были уволены.

Из руководства станции надо выметать всех националистов. Весь персонал, начиная с начальников смены станции и отдельных цехов, надо отправить на детектор лжи.  

Владимир Михайлович вспоминает, как почти восемь лет отработал на Чернобыльской АЭС, где были подобные сотрудники.

— Не надо думать, что в 1979 году, когда я пришел на станцию, националисты были другими. Конечно, случались стычки. Они постоянно твердили о собственной исключительности, говорили, какая у них супернация. И женщины у них самые знойные, и сахар самый сладкий, и сало самое жирное. Следовали выпады в отношении России, что их якобы недооценивают.

Можно было раз пропустить все это мимо ушей. Второй раз, сжав зубы, не ответить. А потом все-таки высказывали все, что о них думаем. Но на ЧАЭС эти вопросы решались по-другому. Когда слухи об этих деятелях доходили до руководителя реакторного цеха Анатолия Степановича Дятлова, он вызывал их на ковер. И абсолютно спокойно, не повышая голоса, спрашивал: «Тебе что, работа не нужна? Ты у меня вылетишь со станции в течение 24 часов». Националисты же смелые, когда выступают вдесятером против одного.  

На Запорожской АЭС, по мнению профессора Кузнецова, предстоит многое сделать.   

— Станция уже старая, на первых двух блоках надо проводить работы по дальнейшей эксплуатации. Украинская сторона разорвала же все связи с Россией. Сами они не построили ни одной АЭС. Генеральный конструктор Запорожской атомной станции — ОКБ «Гидропресс», научное руководство осуществлял Курчатовский институт, генеральным проектировщиком станции было московское отделение «Атомэнергопроекта». У них нет ничего. А вот чего у них нельзя отнять, так это умения приспосабливаться и выживать.

Владимир Михайлович считает, если на Запорожской АЭС будет наблюдаться нехватка кадров, можно пригласить специалистов с тех же наших Балаковской или Нововоронежской атомных станций. С повышением в должности.  

— Что Украина потеряет вместе с Запорожской АЭС?

— Станцию на 6 млн киловатт. Им электроэнергию будут уже продавать. Следующая атомная станция, которую, скорее всего, надо будет брать под свой контроль Россия — это Южно-Украинская АЭС, расположенная на берегах Южного Буга в Николаевской области. Они обе строились для обеспечения работы энергоемких производств. Та же Запорожская атомная станция — под комбинаты Мариуполя, «Запорожсталь». А в той же Западной Украине крупных фабрик и заводов практически нет.

По мнению профессора Кузнецова, сейчас надо в обязательном порядке документально зафиксировать состояние радиационной и экологической безопасности АЭС.

— А потом сравнивать эти показатели с дальнейшей обстановкой, когда станция будет находиться в эксплуатации. Иначе на нас могут «повесить всех собак», мол, при Украине все было хорошо, а когда пришла Россия, обстановка ухудшилась. На станцию надо отправить самую комплексную комиссию, которая оценила бы техническое состояние объекта, выявила на станции все узкие места и сделала выводы, что требуется там предпринять. Позиция должна быть сугубо деловой, технической — никакой политики.

Истoчник: Mk.ru