Иранки оплакивают Юру Шатунова: всегда слушали на женской половине

Великая скорбь русскоязычного мира по певцу Юрию Шатунову вполне объяснима: для его ровесников голос Юры – ностальгия по романтике юности. А для всех остальных – символ и эхо эпохи, когда периферийный детдомовец мог в одночасье проснуться суперзвездой. Но то, что об экс-солисте «Ласкового мая» скорбят и те, кто ни слова по-русски не понимает, для многих сюрприз. Ведь, по мнению профессионалов, с музыкальной точки зрения в песнях Юры ничего выдающегося нет, главное – берущие за душу тексты.

Мы побеседовали с иностранными поклонниками ушедшего вокалиста и узнали, чем пленило их творчество нашего Юрия.

— Мы собрались, включили «Белые розы» и плачем, — сообщает жительница столицы Ирана, которую навскидку с Шатуновым ничего, кроме года рождения, не объединяет. – купили черные финики (в Иране подают на похоронах и поминках – авт.), приготовили аджиль (смесь жареных орехов – авт.) и пахлаву. Сейчас пойдем по соседям с угощением, чтобы помолились за вашего майского соловья. 

— Трогательно, конечно, но откуда вы его знаете?!

— Как откуда? Даже когда Интернета еще не было, его диски продавались у нас на Валиаср! (главная торговая улица Тегерана — авт).

Выясняется, что кассеты, а затем и диски с голосом кумира российской молодежи конца 80-х-начала 90-х стали исправно попадать в иранские города, начиная с 1991-го года, когда Шатунов переехал в Германию, где не выступал, но записывал альбомы. Продавали альбомы Шатунова в Иране, конечно, из-под прилавка – впрочем, как и любую музыку, кроме одобряемой государством национальной. Но купить или переписать у купившего, как уверяют местные, никогда не было проблемой. Правда, в пути – в процессе подпольной логистики — название группы, где до 1991-го года солировал Юрий Шатунов, равно как и его имя, для иранцев слились в более привычное их слуху словосочетание — «майский соловей». Им наш Юра для них и оставался все эти годы, на протяжении которых иранцы его исправно слушали – не все, конечно, но многие. 

— Но что вам нравится в этих песнях, если вы слова не понимаете?

— В песне слова не главное, их надо душой слушать, — отвечают персиянки возраста Юрия, собравшиеся его помянуть по иранским традициям. – Если песня о любви, язык можно не знать, сердце все само переведет. А у майского соловья все песни о любви. У нас «Белые розы», «Седую ночь» и «Розовый вечер» обязательно на свадьбах включают.

— У вас же музыка и танцы запрещены, даже на свадьбах!

— Между мужчинами и женщинами. А на женской половине всегда слушали майского соловья. Как жаль, что он больше не споет!

А вот для востоковедов в любви иранцев – вернее, иранок – к Юре Шатунову ничего удивительного нет.

— Никого же не удивляет, когда диджей где-нибудь в Турции или Египте вдруг начинает петь на русском что-нибудь из репертуара «Ласкового мая», — напоминает иранист Эльшад Гусейнов. — Это может показаться на первый взгляд странным, но  русскоязычная эстрада очень созвучна музыкальным традициям многих восточных народов, а особенно, тюрко- и персидско-язычных. И чем проще и ритмичнее музыка, тем  ближе она вкусам простого человека, у которого дедушка или отец все еще играет на сазе (музыкальный инструмент типа лютни, распространен в Иране, Афганистане, Турции и Азербайджане – авт.). Это как раз музыка, про которую в анекдотах говорят «одна палка, три струна». И еще в народной тюркской и персидской музыки  либо танцуют, либо плачут, середины нет. И все радости и страдания про любовь. Так что все, как у Шатунова. 

Как выясняется, обожание «соловьев», равно как и экспорт музыкальных пристрастий с постсоветского пространства и из Германии, для говорящих на фарси тоже не новость. Афганцы, оказывается, такие фанаты некоторых таджикских певиц, что ради их концертов способны даже на незаконное пересечение границы, что уже неоднократно случалось. Если увидеть любимицу вживую не удается, то все ее выступление бережно (и подпольно) записывают с прямой трансляции таджикского радио, вещающего на Кабул. Афганки же в свое время всей страной оплакивали гибель «афганского соловья» Ахмада Захира, которого, по их мнению, погубила любовь к дочери диктатора Хафизуллы Амина. Узнав, что его дочь влюблена «в какого-то певуна»», жестокий правитель  дал приказ его ликвидировать. Девушки Афганистана так страдали, что некоторые даже наложили на себя руки, создав специальное укромное место памяти своего любимого «соловья» и  оставив там соответствующие записки. Что касается Германии, то немецкие продюсеры нередко пользовались восторженностью, если не всеядностью, населения стран, где большая часть музыки запрещена строгими исламскими законами, и создавали звезд специально на экспорт в Иран и Афганистан. Одним из таких проектов стала Blue Burqa Band – афганская женская рок-группа, на постсоветском пространстве известная как «афганские Стрелки». Храбрых девушек, готовых пойти наперекор исламским запретам и запеть на людях, пусть и в бурке (глухое покрывало, закрывающее все тело и лицо – авт.), в 2002-м году собрал предприимчивый гражданин Германии, прибывший в Афганистан искать таланты. 

Истoчник: Mk.ru